Книга Тактический уровень  - Макс Глебов

– Очень хорошо, – слегка поморщился особист. Он явно хотел услышать несколько иной ответ, но комментировать мои слова не стал, – тогда приступим. Какую задачу поставил перед вами генерал-лейтенант Музыченко?

– Сформировать взвод противовоздушной обороны для прикрытия «колонны особого назначения», в составе которой должен был выходить из окружения штаб шестой армии.

– И вы эту задачу выполнили, – утвердительно кивнул особист. – А теперь скажите мне, товарищ Нагулин, кто дал вам указание привлечь в свой взвод в качестве средств усиления технику и людей, превративших его, фактически, в сводную роту?

Вот оно как. Товарищ батальонный комиссар изволит копать под генерала Музыченко, и явно делает это не по собственной инициативе, а по приказу сверху. А сдавать генерала очень не хочется…

– Инициатива исходила от меня, товарищ батальонный комиссар. Я стремился выполнить приказ наилучшим образом. Заявки на получение усиления я подавал своему непосредственному начальнику майору Свирскому. Как по ним принимались решения дальше, я не знаю, но людей и технику я в большинстве случаев получал.

– К сожалению, майора Свирского мы спросить уже ни о чем не сможем, – покачал головой особист, – он погиб при прорыве немецкого заслона у села Емиловка. Но не думаю, что без санкции командующего армией майор мог изымать из не подчиненных ему подразделений и частей средства усиления для вашего взвода, ведь так?

– Я не располагаю этой информацией, товарищ батальонный комиссар.

– А вы подумайте, товарищ Нагулин, – усмехнулся особист, – уставы этого не запрещают. Попробуйте взглянуть на ситуацию шире, выйдя за рамки поставленной перед вами задачи. Вот вы – младший командир, и ваши действия мне вполне понятны. У вас есть приказ, и, как вы сами сказали, вы стремитесь выполнить его наилучшим образом, для чего просите себе во взвод зенитки, бронеавтомобиль, грузовики и пулемет ДШК. Если смотреть с позиции командира взвода – это разумно и правильно. А теперь давайте посмотрим на эти действия с иной точки зрения. Армия готовится к прорыву из окружения. Исправной техники, боеприпасов и горючего осталось мало, но при этом для формирования штабной колонны из подразделений и частей изымается все лучшее. В результате мы получаем механизированный батальон, укомплектованный техникой сверх всякой меры, щедро снабженный горючим и боеприпасами. А на другой чаше весов – огромная масса войск, оставленных без самого необходимого для ведения боевых действий. Даже группы прорыва снабжаются хуже, хотя штабная колонна следует за их спинами. И каков результат? А результат таков, товарищ Нагулин, что из всей армии, доверенной Родиной генерал-лейтенанту Музыченко, из котла вырывается только один батальон с командармом во главе, а вся шестая армия остается в котле без средств для продолжения эффективного сопротивления, и к своим выходят только разрозненные группы и одиночные красноармейцы и командиры. Вы знаете, сколько людей, кроме вашего батальона, смогли выйти из котла?

– Не могу знать, товарищ батальонный комиссар.

– А я знаю! И знание это меня очень не радует, товарищ Нагулин, и заставляет задуматься о том, кто виноват в произошедшем.

Отказать особисту в логике я не мог. Дело другое, что однозначно валить всю вину на Музыченко было тоже неправильно. Начать с того, что вместо удержания всеми силами Первомайска восемнадцатая армия отошла на юг, а руководство Южного фронта даже не предупредило об этом окруженных. Я уж молчу о том, что в самые критические моменты армии в котле не только не имели поддержки авиации, но даже не получали от командующего фронтом никаких приказов.

Комиссар истолковал мое молчание по-своему.

– Вижу, вы начинаете понимать ситуацию, товарищ Нагулин, – удовлетворенно констатировал он, – Итак, вы подтверждаете, что получили от генерал-лейтенанта Музыченко приказ сформировать усиленный взвод ПВО, не считаясь с потерей боеспособности частей, из которых будут изъяты техника и боеприпасы для вашего подразделения?

– Я не получал приказа оценивать боеспособность подразделений, из которых изымалась техника, – играть дальше в молчанку было уже невозможно, – Я даже не знал, откуда она ко мне поступала. Этими вопросами занимался майор Свирский.

– Но вы ведь неглупый человек, Нагулин, – покачал головой особист, сдерживая раздражение, – и должны были понимать, что забрать технику у подразделений без снижения их боеспособности невозможно.

Особист активно подталкивал меня к даче обвинительных показаний против Музыченко. Конечно, слова младшего лейтенанта сами по себе не могли сыграть решающей роли, но в совокупности с другими «фактами» были вполне способны утопить командарма. Что ж, простите меня, погибший в бою товарищ Свирский, придется мне использовать ваше имя, чтобы защитить генерала Музыченко. Иначе никак не объяснить, откуда у меня информация, полученная со спутников в результате радиоперехвата переговоров между Музыченко и Понеделиным.

– Это вопрос не лейтенантского уровня, товарищ батальонный комиссар, – ответил я после небольшой паузы, – Тем не менее, майор Свирский счел возможным вкратце объяснить мне причину сбора уцелевшей техники в штабной колонне.

– Очень любопытно, товарищ Нагулин, – особист даже подался вперед на своем стуле, – и что же сказал вам ваш непосредственный начальник?

– Он сообщил, что командующим всеми окруженными силами назначен командарм-12 генерал-майор Понеделин, и что генерал Музыченко фактически отстранен от планирования и организации операции по выходу из котла. Однако, по его словам, генералу Музыченко была поставлена задача обеспечить прорыв штабной колонны шестой армии к войскам Южного фронта и наладить с ними координацию усилий по удержанию пробитого коридора и последующему выводу из котла оставшихся войск окруженных армий. У меня не возникло никаких сомнений в том, что ради этой цели в «колонне особого назначения» должна быть сконцентрирована лучшая часть оставшейся в строю техники.

Особист поскучнел. Некоторое время он молча обдумывал мои слова, а потом произнес:

– На сегодня достаточно, товарищ Нагулин. Сейчас вы изложите свои показания в письменной форме и можете быть свободны. Наш разговор еще не окончен, но продолжим мы его несколько позже.

* * *

Особый отдел НКВД Южного фронта располагался в Днепропетровске. Доверять собранные сведения телефонной связи батальонный комиссар Кириллов не рискнул, и отправился к начальству лично. Кабинет товарища Сазыкина находился на третьем этаже здания дореволюционной постройки на Октябрьской площади, куда Кириллов и прибыл ближе к полудню.

– Ну что, батальонный комиссар, есть результаты? – начальник особого отдела вышел из-за стола и протянул руку подчиненному.

– Есть, товарищ комиссар государственной безопасности третьего ранга, – кивнул Кириллов, пожимая руку Сазыкина, – но не совсем те, на которые мы рассчитывали.

– Что накопал?

– Подтверждаются показания Музыченко и Соколова. Ефрейтор Нагулин, произведенный в младшие лейтенанты приказом командарма-6, утверждает, что при постановке задачи его непосредственный начальник майор Свирский сообщил ему также задачу всей «колонны особого назначения». Зачем он это сделал, и откуда сам узнал эту информацию, остается неясным, а самого его уже не спросишь, но слова Нагулина совпадают с показаниями генерал-лейтенанта и комдива.